Группа The UNB

The UNB называют «серым кардиналом» белорусского рока — их знают все и не знает никто. Они 26 лет записывают альбомы, количество которых уже 103, но за все эти годы дали не больше трёх десятков концертов. Их творчество представляет собой смесь из ироничного ненавязчивого юмора и интеллигентной панковатости.

Чтобы собрать по осколкам историю группы и развеять накопившиеся мифы, Ultra-Music встретился с музыкантами в баре кинотеатра «Центральный». Увешанные фотографиями стены и музыка из далёких 80-ых лучше всего подходили к долгому интересному разговору.

Неизменный лидер группы Дольник и басист Человек-Ранее-Известный-Как-Фёдор, не успев сесть за столик, выпили по бокалу пива и неожиданно предались тёплым воспоминаниям о расположенной по соседству легендарной «алкочебуречной» на Володарского.

Но меня интересует другое — откуда корни группы. У The UNB есть песня «Я родился в городе, который не герой». Автобиографичная ли она, про родной ли для Дольника Солигорск?

Дольник: «Насчёт песни — я не помню, как так получилось. Вполне вероятно, что подсознательно имелся в виду Солигорск. Хотя, скорее всего, это было просто стихотворчество».

Экс-Фёдор: «Я тоже Дольника спрашивал про это. Мне сразу же понравилась песня, как только она появилась. Понравилась ритмом, живостью. Мы долго с Дольником сражались за то, чтобы играть песни в быстром темпе. Не помню кто, Олег Климов, наверное, назвал нас панками. Должны же мы были после этого, в конце концов, сыграть пару панк-песен. Ну, я, по крайней мере, хотел играть такую скоростную музыку. А тут ещё лирика такая — обычно про жуков-тараканов, а тут чуть ли не социальный текст».

Дольник: «Это не означает, что песня создана для солигорской диаспоры. Это вообще не важно. Фактически очень много людей родилось в городе, который не герой. Да что там — подавляющая часть населения планеты родилась в таких городах».

Везде упоминается, что группа ведёт своё существование с 23 октября 1983 года. Что же в тот день произошло? Только Дольник может знать это.

Дольник: «На самом деле, это у меня бзик такой — у меня всё записано, я очень скрупулёзный в этом плане. Итак, 23 октября была заведена тетрадка с надписью „The UNB“ на обложке — это просто означало, что отныне будет у нас группа The UNB. До этого, кстати, было несколько групп-предтеч, где я играл, — Supercake и Diesel-Motor, но всё это было довольно быстротечно. Первый альбом The UNB мы записали в январе 1984 года, а до этого была только тетрадка. Но группа The UNB была основана именно 23 октября 1983 года, потому что именно 23 октября 1983 года в тетрадку была внесена запись об основании группы. Мало того — там был расписан состав: этот, мол, играет на барабанах, этот — на басу. Причём, я боюсь, 23 октября кое-кто из состава не умел играть, а, может быть, некоторые и не подозревали о том, что они в составе. Но потом всё чётко пошло — тетрадку ж надо заполнять!»

В то далёки годы всех музыкантов что-то вдохновляло. Кого-то «Машина времени», кого-то Led Zeppelin.

«Из русскоязычного я ничего особо не слушал, — говорит Дольник. — А западного — много. Мне повезло с родственниками — было среди них несколько махровых меломанов. Ещё до школы я лихо ориентировался в битлах-роллингах-криденсах-паплах. А в 83-м? Я не знаю. Наверное, мы были уже какими-то „металлистами“. Хотя в 83-ем, по-моему, ещё не было такой чёткой градации, как в 85-ом или 86-ом, когда все делились на „металлистов“ и „волнистов“».

У группы в дискографии 103 альбома, около тысячи песен. Многие, даже из музыкальных критиков, не верят, что они были вообще. Говорят, что это миф такой, пиар.

«Да мы и сами не верим! — соглашается Экс-Фёдор. — Но это всё, как говорил Дольник, записано в той волшебной тетрадке. Я видел эту тетрадку. Там и вправду зарегистрированы альбомы, учтены люди, которые играли, пели, сочиняли. Кто придумал слова, кто музыку. Хоть Дольник в основном сам сочиняет всё для The UNB, но, если кто-то придумал, например, ход в припеве или удачную фразу или рифму в тексте, Дольник скрупулёзно вписывает его в авторы — кристальной честности человек!» (смахивает слезу)

«Это он загнул, конечно, — оправдывается Дольник. — Но, бывает, кто-то из группы подскажет такую фразу, без которой песни уже просто не существует. После этого не взять человека в соавторы было бы просто свинством!» (басист продолжает плакать, уже в голос).

За эти 26 лет в группе играло много человек.

Дольник: «И это у меня записано! Они все в тетрадке! Навскидку — их около пятидесяти. Я имею в виду действительно всех — даже тех, кто на дудочке в одной песне продудел пару нот».

Но столько лет записывали всё «в ящик». Когда появилось желание выступать — публика, клубы. Или это всегда было, но не было возможности?

«Я до сих пор искренне считаю, что мы не записывали „в ящик“, — абсолютно серьёзно говорит Дольник. — Каждый альбом издавался тридцатью, например, экземплярами. А насчёт концертов меня уговаривали очень долго. Я даже не помню, с чего началось».

«С меня!» — пытается убедить экс-Фёдор.

«Разумеется, — продолжает Дольник, — все в глубинах своих душ хотели давать триумфальные феерические концерты. Но я, честно говоря, вообще не представлял, как выйду на сцену. Даже технически — стоять там, петь, играть на гитаре… Вообще абсурд! Или, например, помнить слова наизусть. Как это вообще реально? Не говоря уже о нотах, — недоуменно вспоминает Дольник. — Я не помню, кто сподвиг делать концерты. Первый концерт был вообще-то в декабре 2003 года — совсем недавно».

«А кто из поэтов, писате…» — не успеваю я договорить вопрос, как Дольник меня перебивает: «Никто! Вообще никто! На творчество The UNB вряд ли оказали влияние какие-либо поэты, писатели или художники. Правда, что греха таить, сильно повлияло на нас творчество нескольких этих… которые лепят из глины кувшины… хы-хы, кобзарей? не, гончаров! Да, есть несколько известных гончаров, которые повлияли на наше творчество».

Иногда The UNB сравнивают с Neuro Dubel, в первую очередь, по оригинальности и необычности текстов. Интересуюсь, знакомы ли они.

«Ничего плохого о них сказать не могу. С Куллинковичем познакомился недавно — мне он показался нормальным» — лаконично отвечает Дольник.

И вообще они мало знакомы с белорусскими музыкантами.

Экс-Фёдор: «У нас просто почти нет отношений с белорусскими музыкантами. Как и с небелорусскими… Да и не тусовщики мы, в принципе. Нам трудно даже на репетицию собраться»

Дольник: «Я думаю, мы не совсем о том говорим. Спрашивать у The UNB про какие-то музыкальные вещи — моветон. Нет, мы, конечно, сильны как музыканты! Мы виртуозы, это понятно! Самородки и ну о-о-чень большие таланты. Кстати, по этой же причине не стоит нас вообще с кем-либо сравнивать».

Дольник снова отшучивается, и мы смеёмся, попивая который уже бокал пива, про которое у группы очень много песен… «Тайна пива», «Пиво ведёт в рай», «Пивная бутылка ужасной длины», «Я твоё пиво»… Это источник вдохновения у них такой, какой-то допинг?

«Да. Однозначно да! Напиши два раза слово „да“ и поставь точку!». Дольник краток, но потом поясняет: «Пиво, оно хмелит не так, как водка, да и раскрепощает по-иному. Там опьянение другое, на самом деле. Нет, водка, конечно, в какой-то мере тоже конструктивна — там чётко всё: чик-чик. Пиво, оно так: чи-и-ик, чи-и-ик! Ха-ха-ха, ну ты понял!»

В песнях группы много иронии, стёба, чёрного юмора. «Ирония напускная. На самом деле, всё серьёзно. Юмор не чёрный. И не юмор вообще!» — пробует переубедить меня Дольник. Но главное, что, ни в одной песни нет и слова мата.

Экс-Фёдор: «У Дольника и The UNB хватает средств и лексикона, чтобы обойтись без мата. Очень легко находить матерные рифмы. Но зачем?» Дольник поясняет: «Можно талантливо это сделать, наверное. Но для нас мат — это лишнее. Это раз. А во-вторых, если это услышит моя мама? Я так думал всю жизнь. А ребёнок? Который уже почти и не ребёнок — она слушает The UNB лет шестнадцать… Нет, спасибо, мы уж как-нибудь и без мата перетопчемся. Я думаю, что прав».

Зато в песнях The UNB много насекомых. Тараканы, хрущи, жуки, цикады. Не знаю даже, каких насекомых ещё не было в их песнях. Откуда любовь такая?

«Они ж не то, что животные. Они ж — какие-то космические вещи. Наверняка, они не чувствуют боли, если их ткнуть иголкой» — объясняет Дольник. Кто-то рядом говорит, что червяки чувствуют боль «Не, червяков не люблю! Надо с хитином!»

И никакого биологического образования у них нет. «У меня вообще нет никакого образования!» — смеётся Дольник.

Экс-Фёдор: «Дольник лет 12 заканчивал разные университеты. Я даже не знаю, закончил что-нибудь или нет».

(Если серьёзно, на самом деле все в The UNB получили, мягко говоря, весьма приличное образование.)

Экс-Фёдор: «Надо же было где-то работать. Ну, там, струны покупать. Вот медиаторы мы не покупаем давно. У The UNB был поклонник один. И как-то говорит: „Дольник, чё, нет медиаторов?“ Пошёл в магазин „Музыка“ и купил мешок медиаторов. Спустя 20 лет осталось ещё штук десять».

«На самом деле, медиатор, это один из немногих товаров, который стоил в своё время меньше копейки, — вспоминает Дольник. — Такие с дыркой — на 1 копейку две штуки. И он купил мешок целый, на рубля три. И они ещё не закончились. А это был, не знаю какой год, 89-й может».

Многие считают, что рок — это музыка протеста. Но никаких протестов в песнях The UNB, если их музыку в принципе называть роком, нет. Экс-Фёдор объясняет, что если есть какие-то протестные настроения или мысли, ты всё равно найдёшь то, что отвечает твоим потребностям:

«Поначалу это я сам этим грешил тем, что находил в текстах Дольника какой-то потаённый смысл. Спрашивал, а почему ты так вот написал, что тебя волновало тогда. „Какое волновало! О чём ты вообще говоришь!?“ — отмахивался Дольник».

Дольник вдруг вспоминает про Гюйгенсиаду. «У нас долгие годы в каждом альбоме была песня про Гюйгенса. Это вообще интересно! Надо будет как-нибудь восстановить и издать отдельный альбом, чтобы они все подряд шли. Есть один герой, Гюйгенс. Это очень, даже крайне эпический герой, у него много приключений, славных дел».

В песнях The UNB такие необычные герои регулярно появляются. Гюйгенс, Лачплесис, Энгельберт Гумус. Откуда они?

«Да они среди нас!» — оглядываясь, говорит Дольник. «На самом деле, красивые фонетические формы, так же, как и красивые женские, привлекают, манят. Лачплесис — это не нами выдуманный, а реальный фольклорный латышский герой. Я, когда узнал, что он родился от человека и медведицы, сразу же подумал, что он просто обязан быть у нас в песне».

Экс-Фёдор поясняет, откуда на самом деле берутся герои: «Дольник очень любит читать энциклопедию. Большую советскую. А там встретишь и не такое! Обычные люди обращаются к энциклопедии, когда чего-то не знают, а Дольник её просто читает! Ну и, само собой, периодически сталкивается там с жуткими вещами».

Музыканты вспоминают очередного героя — Ыльчи Мундока. Была такая песня «Генерал Ыльчи Мундок». Говорят, что надо её восстановить для концертов. За сегодняшний вечер вспомнили много очень старых песен, которые на концертах ещё не игрались. Может, они станут популярными вскоре. Хотя сами популярности, похоже, не очень-то и хотят.

«Ну, представь сам: мы взрослые дядьки, и вдруг сваливается на нас популярность. Приходит продюсер и говорит: вот вам гастрольный график, давай типа, вали от семьи, от работы и езжай бомбить, — рассуждает Экс-Фёдор. — Если мы будем нравиться всем, то это вряд ли будет The UNB. Мне лично The UNB нравится тем, что не нравится большинству». (Дольник привычно игнорирует серьёзные вопросы, прикидываясь глухонемым.)

Тем не менее, у группы очень интересная публика, разновозрастная. Это музыкантам нравится. Часто на концертах публика просит исполнить какие-то песни. Мне всегда казалось, что такое должно раздражать.

«На самом деле, мы прислушиваемся, — говорит Экс-Фёдор, — Всё, что орут из зала, очень слышно. Когда один раз человек что-то крикнул — уже запоминается. А когда повторилось два-три раза — надо делать!»

Подогретая алкоголем публика тоже не раздражает. «Это потому что мы их очень хорошо понимаем. Просто они уже, а мы ещё нет» — смеётся Дольник.

На этой позитивной ноте, опустошив очередной бокал, я интересуюсь, когда же будет 104-й альбом — заждались уже!

«Да, пауза дикая! Но будет. Правда, не 104-ый альбом — будет сразу пачка. Штуки три» — успокаивает Дольник, после чего они с экс-Фёдором медленно растворяются в воздухе. Не попрощавшись…